1. Может ли армянский политик решать проблемы Нагорного Карабаха сам, не опираясь на широкое общественное мнение? После публичного заявления Никола Пашиняна о принадлежности спорного региона Азербайджану этот вопрос стал, пожалуй, ключевым в дискуссии по этому острому вопросу, как внутри Армении, так и в диаспоре («спюрке»).
2. Впрочем, обсуждение данной проблемы сопровождается и несколькими другими уточняющими вопросами. Где начинается и где заканчивается армянский народ? Это только граждане отдельной республики или все мировое армянство? Как правило в обсуждении важной идентитарной проблемы полутона исчезают. И потому практически не встретишь вопроса: «В какой степени мнение азербайджанского народа может и должно учитываться при определении судеб Карабаха?»
3. Вообще коллизия между правом политика и правом народа – не ноу-хау армянских или азербайджанских государственных деятелей. Она пронизывает всю историю (и не только международных отношений). Спрашивали ли народ США до начала вторжений американских войск во Вьетнам, Ирак, Югославию? Разве перед началом российской СВО на Украине был референдум? Да и вторая карабахская война началась не по итогам соцопрсов азербайджанских граждан! Были ли готовы чехи спокойно уйти из Судет в 1938 году, а немцы оттуда же- в 1945. Насколько безэмоционально реагировали французские колоны, покидая Алжир? Вопросы, по большей части риторические. И ответы на них не просты, если выходить за рамки пропагандистского дискурса. Более того, эти ответы очень болезненные и нередко неприятные.
4. Возвращаясь к нашему контексту, стоит сказать, что на мнение народа активно ссылался никто иной, как Никол Пашинян. Например, в октябре 2018 года он заявлял о неприемлемости «тайной дипломатии» в решении проблемы Карабаха. И констатировал: «Именно народ должен решить, какой путь наиболее приемлем. Совершенно неважно, что обсуждается за столом переговоров, так как за 20 лет этих обсуждений не пришли ни к какому результату. Я сам заявлял, что если во время переговоров будет сформирован вариант решения карабахского конфликта, который я сам лично посчитаю приемлемым, то в первую очередь представлю его на обсуждение народа и спрошу мнение народа».
5. Почему же всего через два с небольшим года 9—10 ноября 2020 года Пашинян поставил свою подпись под Трехсторонним заявлением о прекращении военных действий в Карабахе без референдума и даже голосования в парламенте? Скорее всего потому, что в отличие от многих своих соотечественников лучше представлял «мат. часть» на фронте. Да, скрывал, да кормил армянское общество оптимистическими месседжами. Но по факту осознавал реальное положение лучше рядового обывателя.
6. И, скорее всего, понимал также, что его решение выбрать «похабный мир» не встретит народного сопротивления. Что и показали события ноября 2020- мая 2023 гг. Сможет ли оппозиция и ее лидеры сегодня доказать не на словах, а на практике, что мнение народа весит больше мнения политиков? Не уверен, честно сказать. Не дают тенденции последних лет серьезных оснований считать иначе.
7. Политики во всех странах мира часто говорят от имени народа, апеллируют к нему. Но фокус в том, что помимо их народов есть другие народы, с другими государствами, их лидерами, другими ресурсами (материально-техническими и дипломатическими). И поэтому получаются в итоге не народные, а политико-волевые решения. Они в итоге и определяют повестку, как бы нам ни хотелось, чтобы было по-другому.
8. Когда-то хитрый и умный Генри Киссинджер иронизировал, задаваяcь риторическим вопросом: «Кому мне звонить, чтобы поговорить с Европой?» Перефразируя его, можно сформулировать еще один: «А по какому номеру можно переговорить с народом?» Разный он, народ! В 2018 году противники «бархатной революции» в Ереване справедливо замечали, что Никол- это не весь народ. Истинная правда! Но в 2023 году они повторяют тот же алгоритм, что тогда продвигали сторонники Пашиняна. Апеллируют к некоему идеальному народу, не имея четкого плана действий.
